Дольмен - Страница 57

— Однажды, дочка, это все станет твоим, — говорила мать, показывая на фабрику и дом, который уже тогда подпирали две уродливые башни. — Для тебя я их строила, и ты должна научиться драться, чтобы сохранить и преумножить свое богатство.

В то время ей не исполнилось и пяти, но слова матери прочно врезались в ее память. И в душу Гвен закралось чудовищное подозрение: для «блага» дочери Ивонна была способна на все — в том числе и на убийство Лойка.

Из окна кабинета, откуда просматривался двор, Гвен увидела сына, подъехавшего на мопеде к двери дома. Не выключая мотора, он запустил руку в почтовый ящик, в котором белела газета, и вытащил ее.

Отныне в жизни Гвен оставался только Ронан. Несколько мгновений она с любовью разглядывала высокого светловолосого юношу с тонкими чертами лица и унаследованными от отца красивыми карими глазами. Остановившись и отложив в сторону газету, Ронан достал из кармана мобильный телефон и просто расцвел на глазах, читая только что полученное сообщение. «Девушка», — с нежностью подумала Гвен, которая уж никак не могла предположить, что послание исходило от Жюльетты де Керсен — дочери человека, которого она ненавидела. Потом ее вновь поглотили тяжелые размышления о матери, и она уже не видела, как ее сын, едва взглянув на газету, побледнел, бросил мопед посреди двора и быстро зашагал к фабрике.

Внезапное вторжение Ронана застало Гвен врасплох. Взглянув на его растерянное лицо, она еще раз пожалела, что не справилась с собой на набережной, хотя раньше делала все возможное и невозможное, чтобы скрыть от сына связь с Лойком.

— Надеялась, что я ничего не узнаю?

Гвен уже подыскивала слова для оправдания, но тут она увидела «Телеграмм де Брест», которую Ронан ей протягивал. Значит, его возмущение объяснялось этой новостью, а не ее любовными похождениями! Хотя ей уже было известно о преступлении матери, но, увидев, что об этом напечатано черным по белому в газете, Гвен похолодела.

— И ты поверил этой лживой газетенке?! — с яростью выкрикнула она, бросая ее в мусорную корзину. — Попался на удочку?

— Тогда почему бабушку посадили в тюрьму?

— Произошло недоразумение. И потом: она не в тюрьме, как ты выразился, а задержана, что не одно и то же. — Подойдя к сыну, Гвен подняла голову, ловя его взгляд. Боже, до чего же он вырос! — Происки врагов, только и всего, — продолжила она, стараясь придать голосу убедительность. — Подлая клевета с целью бросить тень на нашу семью и не допустить расширения фабрики! И мне известно, кто за этим стоит!

Потрясенный реакцией матери, Ронан смотрел, как она, схватив с письменного стола ключи от машины, бросилась к двери, и уже на лестнице попытался ее остановить.

— Ведь не думаешь ты, что Керсены могли опуститься…

— Они способны на все, мой мальчик, — перебила Гвен сына, — и ни перед чем не остановятся, если это служит их интересам. Но я дам им достойный отпор, не сомневайся!

— Я с тобой!

— Лучше сбегай в кафе, скупи все экземпляры, — приказала мать, протягивая несколько купюр, — и поскорее их уничтожь. Сделай, как я прошу, пожалуйста!

Ронан, как и его отец, неспособный ей сопротивляться, подчинился.

Пьеррик проследил, как сестра и племянник прошли через мастерские к выходу, после чего поднялся в кабинет Гвен и достал из мусорной корзины газету. Немой ласково провел пальцем по лицу Ивонны и сосредоточенно, как ребенок, который учится читать, стал разбирать заголовок, в котором говорилось об удушенных детях. Уяснив его смысл, он вытаращил глаза и принялся раскачивать головой из стороны в сторону.

Гвен садилась в автомобиль, когда путь ей преградил фургончик, на котором было написано имя Ле Бианов. С раздражением она увидела, что из него вышел Филипп с газетой в руке.

— Твой звездный час еще впереди, дорогая! — с фальшивым участием заметил тот. — Сначала в сеть угодил любовник, потом — матушка!

— Не знала, что ты интересуешься сплетнями! — Вырвав у него из рук газету, Гвен бросила ее на пассажирское сиденье и села за руль. — Прочь с дороги!

Филипп вцепился в дверь, которую она хотела закрыть.

— Ивонна — чудовище, она из тебя тоже сделала чудовище! Без нее, возможно, мы жили бы как люди! От всей души желаю ей до конца дней гнить в тюрьме!

— В последний раз предупреждаю: уйди с дороги!

Он не двинулся. Не отрывая от мужа взгляда, Гвен хлопнула дверью, включила зажигание и, дав задний ход, с силой нажала педаль газа, направив машину прямо на Филиппа. В карих глазах вспыхнула ненависть, и, ничуть не усомнившись, что жена его раздавит, он бросился на бок и покатился по гравию, пока автомобиль удалялся, вздымая облака пыли.

— На сей раз, мерзавец, ты зашел слишком далеко!

На поле для гольфа полетела газета, приземлившись рядом с мячом, по которому мужчина собирался ударить.

Опустив руку с металлической клюшкой вдоль туловища, второй, одетой в кожаную перчатку, удивленный Пьер-Мари де Керсен подобрал экземпляр «Телеграмм де Брест», которую Гвен бросила к его ногам, словно дуэлянт, требующий удовлетворения. Пробежав глазами заголовок, он посмотрел на нее и расхохотался:

— Браво, Ивонна! Жаль, что она тебя пощадила при рождении!

Он ткнул ей в руки газету и преспокойно убрал клюшку в футляр.

— Увы, придется тебя разочаровать: эта информация, не скрою — наполнившая мое сердце радостью, исходит не от меня, и исключительно по причине моего хорошего настроения я прощаю твою грубость, Гвен, — слащаво прибавил он, выбирая новую клюшку — деревянную.